Красные полковники. Держава превыше всего! - Страница 66

Наташа опять улыбнулась и поцеловала его в щеку.

— Счастья вам, — сказала она на английском, уходя, — до вечера.

Девушка помахала вслед рукой, подошла к нему, обняла, крепко поцеловала и, оторвавшись, совершенно спокойно спросила, глядя прямо в глаза и приятно коверкая его имя:

— Витья, ты «Красный полковник»? — Вопрос прозвучал не столько вопросительно, сколько с утвердительной интонацией.

— Когда ты догадалась?

— Только что. До этой ночи я все время была как в тумане. Ты меня разбудил, как спящую принцессу. Сначала принес в свой замок, потом разбудил. Только почему здесь нет ни одного, даже самого маленького окошка? Воздух всегда свежий, но откуда?

Он тоже обнял и поцеловал девушку:

— Ты даже не представляешь, какие огромные у нас здесь окна. С видом на… А что ты вообще хотела бы увидеть, отдергивая штору? Парижский Лувр, статую Свободы, Букингемский дворец, лунные кратеры, египетские пирамиды, Ниагарский водопад или одинокую пальму на маленьком острове в тропиках? Ты только скажи — что угодно для тебя сделаю…

* * *

— Понимаешь, у этой вашей демократии есть один существенный недостаток. На самом деле она дает власть не достойным, а богатым, которые ее узурпируют и используют для своего дальнейшего личного обогащения.

— Думаешь, Сашья? — Сара осваивала русский язык быстро, буквально на лету. Она вставляла отдельные запомнившиеся ей слова в свою английскую речь и, как правило, к месту.

— Знаю, — уверенно ответил Сахно. — Разве выложенных Григорием в Интернете материалов, — он указал на парня, что-то увлеченно шепчущего Вере, отчего у той все шире расплывалась на лице улыбка, — вытащенных из архивов штатовского Госдепа, недостаточно для подтверждения этого? Десятки, если не сотни тысяч или миллионы, умирающих от отсутствия средств на пропитание американцев в 20-е и 30-е годы прошлого века, в то время, когда сжигалось зерно и апельсины заливались керосином, не есть доказанный факт? И десять тысяч умерших от голода только в Нью-Йорке в тридцать третьем году XX века. Кстати, только во время боевых действий Гражданской войны в США погибло шестьсот восемьдесят тысяч человек из общего населения тогда в двадцать один миллион. А уж внешняя политика США именно с этой точки зрения вообще не выдерживает никакой критики. Взять хотя бы согласие Рузвельта на вступление в войну с фашистской Германией только после обещания Черчилля допустить Америку на рынки Британской империи. А война и оккупация Ирака? Теперь уже у самых упертых последователей Буша нет сомнений, что все это было только из-за богатейших запасов нефти, а не гипотетического оружия массового поражения Саддама Хусейна. Суть всей этой политики после Второй Мировой войны можно выразить очень просто — или травитесь ничем не обеспеченными зелеными бумажками с портретами американских президентов, или мы плывем к вам на авианосцах.

— Вот, Сашья, ты порицаешь капитализм и рыночную экономику. Вместе с демократией. Кое в чем я вынуждена согласиться с тобой. К власти там действительно иногда приходят именно нехорошие люди. Но что ты можешь предложить взамен?

Первое, что отметил для себя Сахно, это ее слово «там». Уже отождествляет себя с «Красными полковниками»? Хотя после такой трагедии — немудрено. Как Наташка говорила? Все, что было до того — чужое, а вслед за тем — свое и только хорошее?

— Сложно это, Сара, очень сложно. Я ведь не такой уж и большой специалист в этих вопросах. Вероятно, надо каким-то образом взять все лучшее и от рыночной экономики, и от плановой. В таких областях промышленности, как добывающая природные ресурсы, тяжелая и транспорт, контрольный пакет предприятий должен принадлежать государству. Налоги — только прогрессивные, чтобы не было очень большого расслоения работающего населения по доходам. А вот возглавлять страны на первом этапе должна диктатура. До тех пор, пока не будет выработана надежная система доступа во власть исключительно честных людей, я другого варианта не вижу.

— Дядь Саш, а ведь транспорта в том понимании, к какому мы привыкли, уже не будет, — подколол будущего тестя Гришка. Он, оказывается, успевал не только Веру слушать. — Мы ведь именно этим и занимаемся.

Оценили шутку все. У американки оказался очень звонкий голос. Коле Штолеву даже завидно стало, видя, с каким удовольствием Гольдштейн слушает смех Сары и смотрит на нее. Интересно, если бы сам Николай оказался в такой ситуации, он ведь, без всякого сомнения, поступил бы точно так же. И сейчас эта молодая и красивая девчонка была бы с ним. Или нет? Это не только случайность, но и их природное предрасположение друг к другу? Черт его знает. Сейчас остается только смеяться вместе со всеми, хотя на душе отчего-то было немного грустно.

Штолев встал, вышел в коридор и через каких-то две минуты, успев за это время смотаться к себе домой транзитом через персональный бункер, вернулся с гитарой. Появление инструмента приветствовали все. Виктор тут же выключил музыкальный центр, до этого тихо наигрывавший блюзы.

Николай взял несколько переборов, чисто по привычке немного подстроил, оглядел компанию, усмехнулся, и в комнате зазвучала старая-старая мелодия:

Жить и верить — это замечательно!
Перед нами небывалые пути.
Утверждают космонавты и мечтатели,
Что на Марсе будут яблони цвести!

Хорошо, когда с тобой товарищи,
Всю вселенную проехать и пройти.
Звезды встретятся с Землей расцветающей,
И на Марсе будут яблони цвести!